1.
О том, что он помолвлен в младенчестве, Виктор знал ещё в детстве. Однажды смотрели всей семьёй сказку по телевизору, и там царь пообещал водяному сына по совершеннолетию.
- Наш отец тоже тебя отдал староверу - зятем, вот подрастёшь и поедешь смотреть суженую – засмеялась мать Виктора.
- Не сгущай краски, а то слишком всё мрачно будет, просто съездим с сыном в гости к моему другу, порыбачим, отдохнём, и если девка у Савелия приглянется ему, то можно и замуж взять.
- Теперь хоть соображай, ладно, когда обещали друг другу породниться, молодой был; Виктору годик всего исполнился, а сейчас ведь ему уже тринадцать.
- Вот отслужит в армии, и поедем, пусть посмотрит, как настоящие мужики живут.
- Посмотри, сынок, посмотри. Я вот фильм «Конь рыжий» смотрела, так до сих пор в ужасе.
- Брехня в том фильме всё. Сама знаешь, что у нас всё по компаниям делается, то над верующими издеваются, то наоборот превозносят. Староверы люди как люди, они давно поняли, что от власти подальше держаться надо, тогда чище будешь.
- Ты хоть представляешь, что за воспитание получают эти, живущие в тайге без книг, телевизора, радио и электричества, замордованные женщины.
- Если бы ты их видела, то так бы про них не говорила. Это то, что сравнить волчицу с собакой. Они чисты, как сама природа, а наши городские, эх, нашла с кем сравнивать. Я лучшей жены для Виктора не пожелал бы.
- Вот и надо было на староверке жениться, чего меня взял?
- Люблю, вот и взял.
- Вот и Виктор жениться на той кого полюбит.
После того разговора Виктору стало интересно кто же такие староверы, и он стал рыться в интернете собирая сведения о них. Посмотрел советский фильм «Хмель», но ничего не понял. Всё, что он нашел, противоречило друг другу, даже статья в Википедии не внесла порядка в эти понятия. Виктор решил расспросить отца об этих людях, что добровольно лишили себя общения со всем миром.
- Пап, расскажи о староверах.
- Чего вдруг заинтересовался ими, если подумал, что сватать невесту будем у них, то это просто шутка. Да и не отдадут они свою единоверку за мирского молодца.
В моё время песня была « Там, где речка, речка Бирюса..», в ней парень влюбился в староверскую девушку, покой потерял, но жениться на ней не мог, потому что разные они люди.
- Вот это мне и непонятно, почему разные. Если только потому, что они по- своему крестятся в отличие от остальных православных верующих, в имени Бога лишнюю букву нашли и другая мелочь, то разве от этого уже и различие.
- Наверное, различие не только от этого, но люди они замечательные. Впервые я встретил их в аэропорту в одном ангарском посёлке. Они сидели особняком в углу, все с рыжими бородами, в простых русских домотканых рубахах, в сапогах начищенных дёгтем (это я после от Савелия узнал, что дёготь отпугивает мирскую заразу).
Помнишь, мы с тобой на вокзале цыганский табор видели, шум у них там, крики, ругань, ты меня тогда за руку потянул, пошли мол, нечего здесь делать.
А вот к ним тянуло всех людей в аэропорту, люди стояли в сторонке и улыбались, словно в зоопарке перед вольером с медведями. Староверы не обращали ни на кого внимания, привыкли уже, разговаривали тихо и степенно между собой и такое спокойствие, что - то забытое из детства исходило от них, что становилось радостно на душе.
Я очень редко в жизни встречал такие открытые, спокойные до безмятежности глаза, как у этих людей.
- А в кино показали их стариков злыми и неприятными.
- Верить, сынок, нужно только своим чувствам, чужое мнение не всегда верное, а чаще направлено, чтобы запутать человека. Эти люди, староверы, верят в Бога, в Любовь они просто не могли делать того что о них сочинили, чтобы очернить их. Они любят своих жён, детей, уважают родителей и соблюдают законы, написанные в Библии.
Со времён Петра Великого, которого они считают антихристом, пытаются сохранить прежнюю православную веру, живут отдельно от мира, стараясь не соприкасаться с ним, у них даже для гостей особая посуда, чтобы мирская нечисть не проникла в их дом. Они не лезут в мир, но вот мир лезет к ним.
Я вижу их отличие от общества в том, что они постоянно живут в природе, они её часть, тогда как остальные люди отпали от неё. Возьми деревенских людей и городских, заметно различие? Вот так и со староверами, они сохранили в себе не только веру в Бога, но и те человеческие качества, что были изначально в людях.
Меня один мудрый старик из староверов расспрашивал, как живут сейчас «там, в миру». Сами они ни газет, ни радио не признают и то, что волнует нас здесь, им даже неведомо. Узнав, что человечество всё больше сбивается в города и в мегаполисы, он сказал:
- Ишь, антихрист уже собирает всех под своё крыло, а людям невдомёк для чего это, пелену им он на глаза и разум наложил.
- Пап, вот и фантасты пишут, что после ядерной войны останутся только небольшие группы людей спасшихся в джунглях, тайге, горах.
- От такой войны вряд ли спасешься, да и не от войны себя староверы спасают, они о конце человечества больше остальных знают. Они стараются спасти свою душу для вечной жизни, нам неверующим этого просто не понять.
Но вот вся сила их в этой вере заключается. Заставляет уважать себя.
- А как ты с Савелием познакомился?
- Судьба свела в тайге. Бывает такое. Вот уже тринадцать лет дружим, хотя и неверующий я. Случилось это так.
Охотились мы с напарником в соседнем районе от староверов. От нашей избушки до солонца, на котором и они скрадывали зверя, всего два часа ходу. В тот год охота удачная была, задержались мы почти до декабря, хотя обычно выходили в середине ноября.
Продукты у нас закончились, а у соболя самый ход начался, решили мы так. Я пойду на солонец завалю сохатого на мясо, а напарник будет продолжать охоту на соболя.
Глупо и неразумно конечно это, нельзя в тайге долго без напарника находиться, любая оплошность может гибелью обернуться. Но человеческая жадность сильнее осторожности.
Пришёл я на солонец, выбрал себе место для засидки, недавно сюда приходили сохатые и очистили небольшой кусок на склоне обрыва, грызли и лизали солоноватую землю.
Просидел сутки - никого. Вторые, тоже. Обидно уходить, остался на третьи. Уже под вечер пришла матуха с молодым бычком. Подстрелил бычка, освежевал, набрал мяса и пошёл к себе на избушку. Надо было дождаться утра, а я рванул в ночь и поплатился за свою глупость.
На склоне поскользнулся, нога под валёжину попала, а тяжёлый рюкзак вперёд по инерции тащит, вот и перелом. Достал из рюкзака аптечку, кое - как ногу примотал бинтами к палкам и, найдя подходящий сук для костыля, побрёл дальше.
Хватило меня на километр не больше, свалился под ель, задремал, а может, потерял сознание.
Вот тогда то и нашёл меня Савелий. Шёл утром, пересёк мой след и по нему понял, что несчастье у меня. Может кто-то бы перешагнул этот след и дальше пошёл по своим делам, хотя в тайге такого почти не бывает, это в городе среди множества людей мы проходим мимо несчастья другого человека, а в тайге нет.
Тайга руководит сознанием человека, заставляет вспомнить о взаимовыручке. Не верь, когда говорят «закон тайги», «закон джунглей», «выживает сильнейший», у природы закон один – взаимовыручка. Если ты бросишь в беде кого-то, то природа рано или поздно напомнит тебе об этом.
Савелий, сделал из молоденьких ёлок нечто похожее на носилки и сани и потащил меня к нам на избушку.
Я уже очухался и подсказывал дорогу. В избушке нас ждал сюрприз, записка на столе.
« Я пошёл в посёлок за продуктами, вернусь, самое большее через неделю, надеюсь, что мясо ты добыл».
- Ну и напарнички, удивительно, как вы ещё до сих пор живы в тайге остались – сказал Савелий.
- И на старуху бывает проруха – ответил я.
- Ладно, оставлять тебя одного нельзя, нога твоя хорошего ремонта требует, тебя скоро снова в жар кинет. Я сбегаю до наших, скажу, чтобы по рации вертолёт вызвали и к вечеру вернусь.
Я, наверное, снова потерял сознание и очнулся, когда было уже темно, трещала дровами печурка, по избушке плавал запах свежесваренного бульона из сохатины.
Савелий помог мне напиться горячего и сытного варева, сказал, что утром прилетит вертолёт и все мои приключения закончатся.
На другой день я уже лежал в нашей районной хирургии, нога была упакована в гипс, и я с удовольствием думал, что вот приобрёл ещё одного хорошего друга старовера - Савелия, который прощаясь, приглашал меня летом на рыбалку на реку Тасей, впадающую в Ангару.
- Пап, а почему Савелий к нам в гости ни разу не приехал, ведь ты у него почти каждый год гостишь?
- Не любят староверы город, теряются сразу в нём, давит он на них. Сколько раз я приглашал друга к себе, но он, ни в какую. У Савелия семеро детей, четверо сыновей, средний твой годок, но уже самостоятельный полностью. Сам охотится, рыбачит, вот этим летом я тебя с собой возьму к ним, посмотришь, как живут староверы.
Человек предполагает, а судьба располагает. Ни в это лето, ни в следующее Виктор к староверам не попал. Случилось несчастье, в автомобильной аварии погиб его отец.
На похоронах были все друзья отца, не приехал только Савелий, прислал телеграммой соболезнование и всё.
2.
Прошло четыре года. Виктор окончил школу и поступил учиться на инженера - нефтяника. Вот тогда- то он впервые влюбился в однокурсницу из Минусинска.
Юлия была чудесная девушка. Она красиво пела, рисовала маслом картины, очень начитанная, по сравнению с большинством сверстниц выросших в «Доме-2». Виктор сразу выделил её из остальных девушек и проникся к ней симпатией, которая постепенно перерастала в любовь. Уже через год они были больше чем друзья.
Плохо когда отношения между юношей и девушкой складываются изначально на неравенстве. Один привыкает лидерствовать и постепенно начинает помыкать другим. Юлия завладела Виктором не только как самка, но и в личностном отношении. Произошло то, чего боится любая свекровь.
Маму Виктор не посвящал в свои отношения с Юлией, и та очень переживала, находясь в неведении.
Между тем у Юлии появился новый интерес и новые знакомые. Она заинтересовалась общиной Виссариона. Несколько раз ездила на праздники в «город Солнца». Её увлекли идеи равенства и свободы, идея срастания человека с природой. Сам Виссарион стал для неё идолом, культом поклонения.
Юлия плохо знала Библию, поэтому истины вечной жизни принимала из «Последнего завета» и из проповедей самого Виссариона.
Ей и Виктору понравились отношения между жителями общины. Доброжелательность и желание помочь исходили от каждого. Люди в общине не ели животной пищи, только растительную. Они все ходили в белых одеждах – символ чистоты и духовности.
В этот «новый Эдем» приезжали семьями и в одиночку люди со всего бывшего союза и даже из-за бывшего рубежа.
Вскоре Юлия, а за ней и Виктор решили вступить в общину.
Савелий получил письмо от жены бывшего друга. Бывшего, потому что тот умер. Между ними за десять лет дружба переросла в нечто большее, они стали как братья друг другу.
Савелий зачастую забывал, что друг не только из чуждого им мира, но и неверующий. Он был для него, как младший брат, нуждающийся в постоянной помощи. Когда-то, найдя его беспомощного, замерзающего в тайге, Савелий почувствовал ответственность за судьбу этого человека, так много знающего всего и в то же время, не понимающего самых простых истин человеческого существования, что знает любой ребёнок староверов.
Савелий уважал в друге его жадную пытливость понять их веру, проникнуться их духом и впитать в себя все те незаметные для глаза мелочи, что отличают таёжного жителя от других людей, пусть даже и православной веры.
Сколько интересных разговоров было между ними у таёжных костров на берегах шумливых сибирских речек. Савелий узнавал от друга много такого о жизни вне тайги, что казалось порой невероятным. Но он рассматривал всё, что слышал через стекло своего староверческого понятия, чем иногда очень смешил друга.
Узнав о его смерти, Савелий очень переживал потерю. На похороны друга не поехал. К смерти человека староверы относятся терпимее, чем неверующие –
« Предоставь мёртвым погребать своих мертвецов»- говорил господь.
-Внимания человек заслуживает при жизни, а тело пустая оболочка, и делать из него идола и провожать с почестями в землю, человеческая глупость – говорят они.
Участия и внимания, конечно, требуют близкие покойного, и Савелий, впервые за свою жизнь, выехал в город, чтобы повидать жену и сына друга. Это было через месяц после похорон.
Поездка произвела на него огромное впечатление. Он знал то, что увидит по рассказам других людей, но слушать и видеть всё самому - разные вещи.
- Вот оно гнездо антихриста - думал Савелий, смотря на огромные рекламные плакаты с голыми грудастыми девками.
Три дня Савелий провёл в городе и очень устал от него, невыносимо хотелось к себе в деревню, где сейчас, отдыхая от дневного, летнего зноя, коровы лежат на берегу реки, пережёвывая свою вечную жвачку, лошади бродят, помахивая хвостами, отгоняя комаров, а на реку тихо опускается белым полотнищем туман.
Савелию очень понравился Виктор, сын друга. Смышлёный и доверчивый мальчишка тоже очень привязался к нему. Он водил Савелия по городу, удивляясь его наивным рассуждениям и в то же время, чувствуя в нём силу и превосходство над всей этой городской лепотой, и эта сила привлекала его своей добротой и уверенностью.
Жене друга Савелий тоже понравился, она сразу приняла его как брата, как родного человека, впервые после смерти мужа она дала волю слезам, и с ними пришло если не облегчение то, какое- то спокойствие и желание жить дальше. Савелий неловко погладил её несколько раз по волосам, как обиженную дочь и сказал:
- Поплачь, поплачь, это можно, его душе будет приятно, а тебе облегчение.
Уезжая, Савелий наказал Виктору навещать его и писать письма, если будет необходимость.
И вот спустя четыре года он получил это тревожное письмо с просьбой о помощи.
« Савелий, я писала тебе, что Виктор поступил учиться, а вот теперь он бросил институт и уехал со своей девицей в секту Виссариона около Минусинска. Я ездила к нему, разговаривала с ним и с этой тварью, что сманила его за собой, но безуспешно.
Он не хочет меня слушать, всё толкует о том, что мы все неправильно живём, и он будет жить по-новому. Савелий, я узнала, что эта вера как-то связана со староверческой, и потому думаю, что ты сможешь убедить Виктора вернуться домой и в институт. К тому же он тебя очень уважает и послушается твоих наставлений».
Вот такие строки были в том письме. Савелий собрался вновь ехать в ненавистный ему мир. Но перед тем, он на моторке сгонял до Ангары к речке Татарке, где жили единоверцы, но другого согласия.
Большинство единоверцев с Татарки ещё пятнадцать лет назад ушли в Иркутскую область и поселились в тогда ещё нетронутой тайге, но уже за это время и туда стали добираться лесоторговцы.
На Татарке осталось несколько семей, в основном старики, доживать свой век.
- Надо идтить на Тунгуску, туда последние тунгусы переселились, говорят, что туда мир не скоро придёт – говорили старики Савелию.
- Везде теперь мирские, не спрятаться больше от него. Скажу дальше, что уже снова антихрист на нашу веру поднялся, вот общины стали появляться, приняв личину истинной нашей веры. Селятся, как и мы вдали от мира, заманивают лживыми пророчествами людей. Собирает антихрист воинство себе, всё, как наши старики нам предсказывали.
Вот еду туда в гнездо антихриста и прошу вашей помощи, оберег от нечистого мне нужен.
- Пошто едешь туда, разве не знаешь, что заказано нам встречаться с антихристом?
- Сына хочу оттуда вызволить, Христом молю, окажите помощь. Слышал я, что имеете вы тот оберег.
- Имеется, принеси Евстигней.
Старики дали Савелию литой металлический знак «Крест на семи углах».
Это был прямоугольник, на котором лежал треугольник. В треугольнике находился восьмиконечный староверческий крест.
- Не снимай его с себя, как нательный крест, и он сбережёт твою душу.
Добравшись до Минусинска, Савелий нашёл попутку, что шла в сторону «горцев», как называли здесь общину Виссариона. Шофёр попутки оказался разговорчивым человеком, он говорил и говорил. От него Савелий узнал о «городе Солнца» очень многое.
Когда тот узнал, что Савелий из староверов, то сменил тему и стал рассказывать ему о семье Лыковых, об Агафье, благодаря которой, возродили в этих местах картофель, так и зовут сорт «лыковская».
- Вот жили люди в тайге, никому не мешали, здоровьем Бог никого не обидел, парни пешком сохатого догоняли, как сейчас на снегоходах гонят, так нет, занесли им заразу – вымерли все. Правильно у вас делается, что пользуетесь только своей посудой.
Табак тоже вредит здоровью, вот вы не курите, вон рожи какие красные.
- Бесовская трава она специально для того чтобы одурманивать голову, вот сейчас ещё какую то гадость люди стали курить, и всё к тому чтобы антихрист над ними власть имел. Старики наши рассказывают, что это Пётр первый - антихрист разрешил и ввёл закон на курение.
- Вот, вот всё от него пошло, правильные люди тогда по лесам и разбежались. Природа она от Бога, вот и хранит человека. Между прочим, эти из общины Виссариона тоже к природе идут. Места там красивейшие, скоро увидишь. Они говорят, что Виссарион Иисус создал это место специально для них и что с него возрождение по всему миру пойдёт.
Себя со староверами сравнивают, говорят, что тоже в природу врастают. А я так скажу, далеко им до староверов. Староверы они кто – изгнанники. А эту общину власть разрешила, помогает даже им. Староверы на выборах не голосуют, а насчёт этих сомневаюсь.
Лыковы вон от природы, от труда своего жили, им некогда было с концертами по городам разъезжать и теремов у них, таких как здесь стоят, не было.
- Хорошо значит, живут, так почему все к ним не кинутся?
- Хорошо значит богато, а если богатство на всех разделить что останется? Шиш или, как вы говорите, чёртов кукиш. А почему староверы двумя перстами крестятся?
- Так испокон веку православные двумя перстами крестились, и на всех образах Исус до раскола церкви два перста для знамения указал, это уже после чёртов кукиш попы приняли.
- Интересный вы народ, за правду, значит, страдаете, а мне тут недавно один баптист из Библии слова сказал: « Правда, у Бога, а на лицах людей только стыд». Вот мы и приехали, я тебя к своему знакомому завезу, он тебе поможет найти того кто нужен.
Уже через час Савелий встретился с Виктором. Виктор очень обрадовался ему. Он вырос, но сильно похудел. Лицом и движениями напоминал Савелию отца.
- И как ты, дядя Савелий смог собраться, чтобы приехать сюда? Наверное, тебя моя мама достала.
- Нет не мама, а скорее отец твой. Не прощу я себе, и грех на мне останется, если отдам твою душу нечистому. Перед отцом твоим стыдно будет. Неужели не сознаёшь, куда ты голову сунул?
- Вначале, правда не сознавал, но постепенно увидел, что и здесь лицемерие полнейшее. Равенства, о котором столько говорят, не нашёл.
Делится община на избранных и остальных. Юлия, моя девушка, ушла к избранным, поёт в хоре, приблизил её к себе Виссарион, в свой гарем обещал взять.
- Пора, Виктор собираться, вижу, ничего тебя здесь не держит больше, поехали со мной на Тасей, потом на Бирюсу. Порыбачишь, с моими парнями познакомишься.
- Документы мои в канцелярии, чтобы забрать волокиты много.
- Пойдём вместе, со мной отдадут.
В канцелярии сидели женщины и несколько крепких парней. На вопрос «Зачем?» Савелий ответил:
- В общину староверов уезжает.
- А, тогда конечно, и передали Виктору его паспорт и остальные бумаги.
На улице Виктор сказал Савелию:
- Непонятно, почему они вдруг так легко согласились отпустить меня?
- Со мною знак от самого Исуса, при нём любая нечисть спокойной становиться. Попрощаться с Юлией не хочешь?
- Не хочу!
- Но нужно, чтобы потом ничего тебя не мучило.
Они зашли в какой - то дом, и Виктор позвал Юлию.
- Вот уезжаю, попрощаться зашёл. А это мой дядька Савелий.
- Что же, прощай.
- А ты что, навсегда решила здесь остаться?
- Навсегда, мне милее этого места нет.
- Тогда я пошёл.
-Иди.
Через три дня Виктор сидел на ступеньках крыльца дома Савелия и любовался речкой Бирюсой. На душе у него было спокойно, и легко, словно он сбросил с плеч невыносимо тяжёлый груз.
3.
У Виктора происходил тяжёлый разговор с мамой. Тяжёлый, потому что нельзя было прямо сказать ни ему, ни ей многое из того о чём постоянно думалось, Виктор боялся причинить боль маме, а она ему.
С тех пор, как Виктор побывал в гостях у Савелия, познакомился с его семьёй, сдружился со своим годком Федулом, прошло больше года. Виктора забрали служить в армию, где и случилась непоправимая беда. Через год службы у него обнаружили лейкемию.
Наверное, её спровоцировало радиоактивное облучение. Среди современной техники уничтожения людей невозможно, даже соблюдая все правила безопасности, уберечься от невидимой заразы.
Лейкоз крови страшная болезнь, это приговор к смерти с небольшой отсрочкой. Во всяком случае, так было у Виктора. Его комиссовали из армии и назначили срок два месяца.
- Это в лучшем случае – сказал ему лечащий врач.
И вот теперь, боясь обидеть маму, Виктор хотел сказать ей о своём решении поехать на месяц к Савелию.
- Ты меня прости, мама, но мне гораздо тяжелее будет ждать своего конца здесь с тобой, чувствуя твоё горе. И испытывая стыд за то, что его приношу тебе я. Пока у меня есть ещё силы я хотел бы побывать снова у Савелия, увидеть красоту тайги, посидеть на берегу реки, прислушиваясь к разговору вечности и подготовить себя к встрече с ней.
- Сынок, я понимаю тебя и не против, но вдруг..
- Никакого «вдруг» не будет, врачи пока не научились ещё лечить рак, но рассчитать отпущенный срок они умеют. И потом, какая разница, где это произойдёт, может так даже лучше будет.
И вот простившись с мамой, Виктор добрался на катере, идущем вверх по Ангаре, до устья реки Ковы, где его дожидался Федул с двумя верховыми лошадьми.
Оба были очень рады встрече. Рядом с Виктором Федул выглядел богатырём. Широкие плечи, крутая грудь, сильные, проворные руки и неутомимость в движении, всё это так гармонировало с его лицом, украшенным небольшой юношеской бородкой.
- Вылитый Стенька Разин - смеялся Виктор, дергая Федула за бороду.
- Ненадолго она, осенью меня заберут в армию, сбрить придётся - смущённо говорил тот, а добрые пытливые глаза излучали тепло, которое обливало Виктора.
- Мы ведь зимой перебрались в другое место с Бирюсы. Несколько лет пробивали конный путь в верховья Ковы на её приток Бидерма, где теперь и остановились. Три семьи перебралось, остальные собираются на следующий год переезжать, кто водой на лодках, кто на лошадях, «Буранах». Места там не хуже чем на Бирюсе, теперь мы живём в Иркутской области.
- Тогда всё понятно, а почему на лошадях, не проще было бы на лодке за мной примчаться?
- Видишь ли, попутно хочу я места здешние посмотреть. Где то здесь в тайге стоит старообрядческий скит, монахи его в 1906м году построили, потом постепенно вымерли. Последний из них принёс письма к общинам староверов.
Монахи в скиту переписывали старообрядческие книги, хранимые со времён раскола. Также у них хранились самые древние иконы. Один образ Исуса обладал силой неимоверной, мог исцелять больных проказой и другими болезнями.
- И что же стало с этой иконой?
- Монах, что добрался до общины, слёг от болезни, но в бреду всё повторял, что скит стоит в том самом Беловодье, которое уже столько лет ищут старообрядцы.
- Что за Беловодье?
- Наши старики передают из рода в род, что есть такое место на земле. И даже книга существует о нём. Я сам читал её, вот что там написано:
"Нужно пересечь степи, горы и леса, сохраняя направление на Восток, к солнцу. Если судьба предназначила это вам с рождения, то Вы увидите Беловодье. Эта страна не принадлежит никому, с незапамятных времен здесь царила истина и доброжелательность. Это действительно чудесная страна".
Ты ведь знаешь, что староверы сами учатся грамоте по своим книгам. В нашей семье самым грамотным считают меня, люблю я учиться, особенно хочется прочитать все наши книги.
Однажды прочитал я одну, она написана как наставление, чтобы найти Беловодье. Называется «Путешественником». Среди старообрядцев много разных толкований и есть толк скитальцев. Эта община не сидит на месте, постоянно в поисках новых земель и Беловодья.
"Града настоящего имамы, а грядущего взыскуем", - такова их первая заповедь.
И вот этот монах в бреду говорил о белой, молочной реке, что течёт невдалеке от скита, говорил о том, что звери там не бояться и не трогают человека, и что хранит эту страну Седой Волк, он страж её.
- О Беловодье мне пришлось слышать. Под Минусинском Виссарион тоже говорил о таком месте и что, мол, оно находиться здесь и прозвал его даже «городом Солнца», раем на земле. Спасибо твоему отцу, что вытащил меня из этого рая, хотя подумать задним умом, останься я там может, здоров был бы.
- Считается, что Бог насылает на человека болезнь, но и Он, же исцеляет его. А судьбу любого из нас только Он знает, вот Иона во чреве кита не усомнился в божьей милости, возможно и у тебя как раз такой случай. Ты только обращайся к Нему постоянно: « Господи, помилуй меня грешного».
Так они ехали, разговаривая, верхом на лошадях уже часа три по старой, но наезженной дороге, которая вела к затопленному Богучанским морем посёлку. Федул сказал, что там они заночуют, а уже утром станут пробираться по тайге, визирой и по компасу напрямую к новому месту жительства.
Впереди затарахтел мотоцикл, выехавший им навстречу. Остановился и его водитель поздоровался с ними, сказал, что едет с рыбалки, узнав у Федула, что они хотят заночевать у посёлка, замахал руками.
- Вы что ударились головой? Да там, как вода в Ангаре поднялась и затопила кладбище, люди не ночуют и обходят стороной это место. Такие страхи по ночам, что волосы дыбом. Я вот тороплюсь до темноты до устья реки добраться.
- Ты покойников боишься?- спросил Виктора Федул.
- Я сам скоро им буду – грустно ответил тот.
- А я боюсь любой чертовщины, давай проедем это место дальше в тайгу километров за пять, там и заночуем.
- Как хочешь, лошади, наверное, устали?
- Потерпят, они привычные.
Остановились у небольшого ручья, здесь уже была, когда то ночёвка, срезана береста с трёх пузатых берёз, кора на месте среза темнела коричневым цветом. Виктор подошёл к ручью, и пока Федул рассёдлывал лошадей, разжигал костёр, подставил ладони под струю воды, бегущей и падающей с выдолбленного обрубка дерева, вставленного в русло ручья.
Вода была холодная с таёжным привкусом всех кустов, растущих по берегам и прямо из воды.
Виктор наблюдал, как Федул нащипал лучины из сухой сосны, затем зажёг пучок спичкой и только после сунул разгоревшееся пламя в приготовленный костёр.
- Почему ты сразу не зажигаешь костёр спичкой?
- У нас принято любой огонь разжигать с лучины, в доме лучину зажигают от лампады и только после от неё зажигают керосиновую лампу или печь. Лучина очищает огонь от спичек или зажигалки.
- Неужели даже в тайге вы соблюдаете все эти ваши обычаи и законы?
- Иначе нельзя, несоблюдение их ведёт к смерти. Вот у нас один мужик жил, начал с малого - спичкой огонь разжигал, после вино попробовал с мирскими, потом табак. Табашником стал вонючим, и сквернословить начал, вся община от него отвернулась, кому хочется его грех на себя принимать. Дошло, что напьётся он и ругает всех срамными словами, бесы, значит, в нём поселились.
Никто с ним разговаривать не смел, обходили стороной, вот он собрался и с семьёй к мирским переехал.
- Сурово у вас.
- В этом вся сила нашей веры. Живи по заповедям, и Бог сохранит тебя. К нам даже нашей крепости в вере приезжают набраться староверцы из Австралии, Канады. Вот сестру нашу старшую сосватали и увезли в Канаду.
И то, что каждый из нас соблюдает свои законы, даже находясь среди иноверцев, не должно обижать их, мы ведь не навязываем никому следовать и поступать по-нашему, но и чужое для себя тоже не примем.
- И как мы с тобой с одного котелка есть будем?
- Просто, у тебя своя миска, ложка и кружка, у меня своя.
- А вот, к примеру, если ваша девушка влюбиться в мирского парня, может ли она за него замуж пойти?
- Если влюбиться то - да. Только наши девки очень разборчивые и сильны в вере. Расскажу тебе один случай, от отца слышал.
- На Татарке это было. Один геолог влюбился в староверскую девушку. Встретились они на берегу Ангары и стали там свидания друг другу назначать. Геолог парень красавец и характером огонь, но и наша девка ни в чём не уступит ему. Любовь от этого только яростнее становилась, кто кого подчинит.
Так всё лето прошло, геологу уезжать в город, а любимая, ни в какую. Вот он и пошёл на подлость, взял её силой.
После уехал, а она родила, как срок пришёл. К ней, конечно, в деревне отношение плохое, но она терпела всё. Подрос немного мальчишка её, вылитый геолог, она в город поехала, нашла отца и говорит тому:
- Вот сын твой, желаешь, чтобы он без отца рос и фамилии твоей не знал – откажись, а если отцом быть хочешь, то принимай веру нашу и женись на мне по нашим законам. Тот так и поступил. До сих пор на Татарке живут, восьмерых сыновей она ему родила.
- Значит, верх всё же геолог взял, завоевал сердце таёжной красавицы.
- Как сказать, кто кого завоевал.
- Скажи, Федул, а почему вы решили, что затерянный староверческий скит в этих местах?
- Савелий, отец мой, несколько раз видел в этих местах седого волка. Говорит, что тот стоит и смотрит на него, не шелохнувшись, словно сказать, что - то хочет, а потом исчезает.
После еды и чая, стали устраиваться на ночлег. Виктор лежал и смотрел, как летят вверх искры костра, слушая монотонный говор ручья. Иногда в ночной тишине слышалось бряцание колокольцев на шее пасущихся лошадей.
За день он очень устал, но с удовольствием подумал, что только пару раз вспомнил о своей болезни.
- Скажи, Федул, как думаешь, на том свете можно будет вот так лежать у костра, смотреть на звёзды, слушать ручей?
- На том свете каждого ожидает новая жизнь, а какая, только Бог знает.
- А я бы хотел, чтобы всё вот так же было без всякого изменения, если радость то радость, печаль так печаль. Лучше жизни пока ничего на свете не придумано.
- Правильно. Но давай спать, завтра тяжёлый день.
Уже засыпая, Виктор увидел, как из темноты на них смотрит волк. Пламя костра отражалось на его серебристой седой шкуре. Глаза у волка смотрели на него, как глаза мамы; печально и любяще.
4.
Ехать верхом по непрорубленной тропе испытание не для слабаков. Сучья и ветви деревьев стараются сбросить тебя с лошади, цепляют одежду, лезут в глаза. Поцарапав несколько раз лицо, Виктор решил вести лошадь в поводу, как это делал Федул, который шёл впереди, всматриваясь в тропу и окружающий лес.
Наступало то время летнего дня в тайге, когда утреннее солнце, поднявшись уже достаточно высоко, своими лучами слизывало последние капли росы с листьев, с травы. Воздух, уже хорошо прогретый, хранил в себе остатки ночной влаги и запахи ночных цветов. Он напоминал чай, настоянный на листьях смородины, брусники и берёзовой чаги.
Птицы постепенно замолкали, чувствуя приближающийся зной, который своим жаром выжмет из травы, цветов, листьев, а после и из хвои воду, которая наполнит воздух уже совершенно новым чудесным запахом.
- Тайга потеет – сказал об этом моменте Федул.
- Чуешь, какой приятный, чистый запах пота у неё, вот и у коней пот тоже здоровый, не отталкивает.
Спускаясь с горы, они увидели чёрную без растительности круглую поляну метров сто в диаметре.
Подходя ближе к ней, лошади заволновались. Деревья вокруг поляны были чахлыми, многие засохли. Не слышалось птиц и даже признаков грызунов.
- Стойте, туда нельзя - раздался голос из леса. Виктор и Федул направились на голос.
- Вы что не знаете про Чёртово кладбище, зайдёте на эту поляну и всё, смерть вам. На ней столько разных костей: и человеческих, и домашней скотины, и звериных – говорил им, поздоровавшись, невысокий человек с каким-то прибором, похожим на счётчик Гейгера.
- А вы что здесь тогда делаете? – спросил Виктор.
- Мы группа уфологов, изучаем эту аномалию, лагерь у нас за километр отсюда, пойдёмте я вас провожу.
- Геологи, уфологии, астрологи и так далее, одним словом - искатели, вы хотите найти инопланетян на Земле? – спросил Виктор, когда они сидели в лагере и пили чай, сидя у костра.
- В общем, то верно. Вы, наверное, слышали про Тунгусский метеорит. Так вот мы считаем, что Чёртово кладбище это воронка от осколка, взорвавшегося над землёй метеорита, а вернее космического корабля пришельцев.
Здесь присутствует до сих пор радиоактивный фон и признаки радиации. От неё и погибают все животные и люди, забредшие на эту безжизненную поляну.
У нас есть предположение, что космический корабль был сбит, взорван с земли, как сейчас бы сказали войсками ПВО. На реке Лене, по притоку Вилюй найдены так называемые металлические котлы, бомбоубежища, а возможно это ракетные установки.
Представьте себе, что на Земле существуют до сих пор военные полигоны двух или нескольких инопланетных цивилизаций, которые воюют между собой. И вот Тунгусский метеорит в 1908м году один из кораблей, вторгшийся в земную атмосферу. Из нескольких точек, запрятанных в тайге, вылетают огненные шары и несутся к нему. Взрыв и разброс радиоактивных обломков на многие сотни километров.
Вот откуда такие Чёртовы кладбища в тайге. Недалеко от Кежмы охотники наткнулись на такую же воронку в земле, теперь она под водой Богучанского моря. И неизвестно как это повлияет на окружающую среду. Может, появятся в Ангаре мутирующие особи рыб и животных.
Говорят, что после создания Усть - Илимского водохранилища уже видели таких чудовищ.
- Страшная ваша версия. А у меня подобная сейчас в голове родилась. Представьте, что эта воронка появилась от испытания советского ядерного оружия, ведь не зря отсюда выселили после несколько деревень и посёлков. Глухая тайга, почему бы не испытать здесь новое оружие, а сотня людей или больше спишется, в России их много.
А вот загрязнение Ангары легче списать на инопланетян чем на ненасытную алчность промышленников, а также красноярского и иркутского чиновничества. Вода в Ангаре уже стоячее болото и вскоре участок от Енисея до Байкала станет мировой катастрофой. И уфологи только помогают своими версиями разобщению общественного мнения об экологической катастрофе Приангарья, - высказался Виктор.
- Вот как вы, батенька, круто завернули, но во многом с вами согласен, например, люди у нас точно расхожий материал.
- Как вы добываете образцы с этой воронки, ведь это опасно для жизни?
- У нас есть костюмы защиты от радиации и соблюдаем все правила безопасности.
- Я в армии тоже соблюдал, а вот теперь осталось мне жить месяца два, страшное и вредное занятие себе вы выбрали.
- Наука всегда сопряжена с риском.
- Знаете, я в последнее время придерживаюсь средневековых понятий о науке, а ещё лучше, как староверы и другие дети природы. « Всё тебе можно, но не всё пользительно». Наука только приближает конец человечества, но это моё личное мнение.
- Да, спорить здесь бесполезно, как и то - «Есть Бог или нет».
Виктор и Федул ехали вершими, здесь проходила старая заброшенная дорога, и разговаривали между собой.
- Не понимаю я, чего они всё же ищут? – говорил Федул.
- Наверное, то же что и все остальные люди. Смысл человеческого существования на Земле.
- А чего его искать и так ясно, живи, выполняя волю господа. Соблюдай заповеди, и благодари Бога за жизнь, что дал тебе.
- Когда поймёшь цену жизни то да, но ведь люди не всегда думают, что жизнь это самое великое благо, данное ему Богом. Пока человек здоров, ему хочется многое урвать от жизни, он не понимает, что жизнь становится от этого короче и меньше, что можно её просто уничтожить своими желаниями, как писал Бальзак.
- Что- то ты сегодня смурной совсем стал, давай лучше поговорим о рыбалке.
- О рыбалке мне тоже говорить неохота. Посмотри Федул вон туда, видишь на середине горы в тайге, что - то сверкает, словно стекло какое то.
- И вправду блестит, вдруг это и есть тот самый скит.
Путники направили своих лошадей по склону вниз, затем вверх к тому месту, где что - то блестело. Продирались сквозь кусты, мелкую поросль, пока не выбрались на небольшую полянку. Среди сосен, окружавших её, лежал на боку вертолёт. Виктор в детстве любил коллекционировать картинки с лётной техникой и сразу определил, что это МИ – 4.
Видимо пилот не дотянул немного до полянки, и вертолёт завалился между двумя огромными соснами. По всему было видно, что лежит он здесь давно, потому что сквозь разорванный фюзеляж проросла берёзка метров шесть, семь.
Сверху увидеть разбитую машину было невозможно, укрывали ветви сосён, иллюминаторы были без стёкол, только в одном месте сохранился небольшой осколок. Наверное, от него и отразился лучик солнца, что увидел Виктор.
Заглянув внутрь разбитой махины, друзья не обнаружили никакого груза, за исключением двух армейских ящиков. Открыв их, увидели мешочки, в которых инкассаторы возят монеты, только здесь вместо монет было рассыпное золото.
- Ну и дела! Никогда раньше не думал, что найду клад – сказал Виктор.
- Это бесы нам подсунули для совращения, господи, помилуй меня грешного – ответил Федул.
- Наверное, это ещё советское золото, а значит ничьё. Видимо его перевозили с приисков в город, и вертолёт разбился. Кто остался жив, пошёл к жилью, но не дошёл, иначе бы за золотом пришли. Если мы сейчас сообщим властям о золоте, то хлопот не оберёмся. Меня это золото совсем не интересует, здоровье, и жизнь на него не купишь.
- А мне оно тоже никчему. Связываться с искушением не хочется. Даст Бог, проживу и без этого золота.
- Значит, богатыми нам не быть. Сознание наше устроено иначе, чем у богатых людей. Решено, забудем то, что видели здесь. Пусть лежит это золото и ждёт своего раба.
Когда Виктор и Федул были уже далеко, к вертолёту вышел волк. Волк имел седой окрас, на солнце он выглядел пепельным, но при лунном свете искрился сединой.
Волк подошёл к тем же, открытым теперь, ящикам, обнюхал мешки с золотым песком и, повернувшись, направился в ту же сторону, куда уехали Федул с Виктором.
Эту ночёвку путники устроили на небольшой таёжной речушке, не имевшей названия. Расседлав и стреножив лошадей, Федул вырезал ножом удилище и направился к небольшому перекатику, где надеялся поймать харюзей на уху.
Виктор развёл костёр, повесил котелки над пламенем, лежал и смотрел на бегущую воду, слушая её неторопливое журчание, похожее на спокойное мурлыканье кошки, лежащей на коленях.
Он сильно устал за день. Слабость накатывала, откуда - то изнутри и выходила, наружу обильным потом. С отвращением проглотил несколько таблеток и запил их водой.
Вернулся довольный Федул с уловом и стал варить уху из пойманных хариусов, пахнущих свежеразрезанными огурцами.
В эту ночь у костра на таёжной речушке Виктору приснился его отец. Отец был молодой, сильный и весёлый. Таким его помнил Виктор, когда тот приезжал с рыбалки, целовал маму, потом хватал его и подкидывал к самому потолку, и снова, как в детстве, у Виктора замирало всё внутри и становилось радостно и спокойно.
Виктор вспомнил во сне, как впервые они с отцом ночевали в тайге. Как пугала его темнота, в которой чудились разные страшные чудовища, как отец объяснял ему, что тайга не страшная, и что она сейчас просвечивает их обоих и когда увидит, что они хорошие люди, то примет их в свои объятия, укроет и приласкает.
- Тайга и природа, как мать для людей, человек не может долго жить без неё, а если живёт, то меняется полностью. Только природа очищает чувства человека и возвращает ему забытое и утерянное в этом мире – его изначальную сущность.
И Виктор во сне прижимался к отцу, стараясь напитаться от него силой и уверенностью, и чувствуя себя маленьким, как в детстве, жаловался на свою болезнь.
- Пап, я скоро умру, мы встретимся с тобой?
- Нет, ты не умрёшь, ты проживёшь больше чем я. У тебя будут дети, много детей, ты будешь носить их на своих руках, ты испытаешь счастье отцовства, тебе ещё нужно многое понять в этой жизни. А когда придёт твоё время, ты спокойно, как должное и заслуженное, примешь то, чего сейчас так боишься.
И отец стал удаляться и вот уже это не его лицо, а морда волка и только глаза у него отцовские, смотрят на Виктора с тревогой и надеждой.
5.
На следующий день парило с утра. На небе ни единого облачка, только страшный зной давил на воздух, раскаляя его до жара, который обжигал лёгкие.
- Будет сильная гроза – уверенно сказал Федул. - До обеда нужно найти подходящее укрытие.
-Откуда ей быть, ни одной даже малюсенькой тучки на небе, и ветра нет, воздух, как горячий кисель - хоть бы чуток шевельнуло его ветерком.
- Вот попомнишь мои слова, когда будем мокрые насквозь и замёрзшие, тогда снова в этот кисель захочешь.
Между тем тропа углублялась в моховое болото. Мощные сосны и лиственницы сменились корявыми сосёнками, мелким кедрачом, а ноги лошадей путались в карликовой берёзке, что росла зарослями на зелёном поле вязкого мха.
- Надо успеть до грозы пройти это болото – тревожился Федул, подгоняя лошадь.
Болото простиралось до горизонта под чашей голубого неба, на котором стали появляться небольшие кусочки облаков такие безобидные, мирные. Лошади сами выбирали себе тропу через это переплетение всевозможных корней, пронизывающих собой слой мха в метр высотой.
Федул направил лошадь к виднеющейся сквозь плотный воздух, который принял видимую форму испарений и шевелился дымкой, стене высокого соснового бора:
- Если это даже остров в моховом болоте, то там можно будет переждать грозу.
Между тем на небе происходили изменения, как при быстрой съемке кино. Лёгкие прозрачные облачка сменились большими облаками, которые стягивались со всех сторон света и, спрессовываясь, чернели на глазах.
Воздух посвежел и стал терять свой невыносимый жар. И вот пронёсся первый, вкрадчиво ласкающий, ветерок. Он освежил разгорячённые потные лица, а лошади, почувствовав его дыхание, очнулись от томящего жара и бодрее зашевелили ногами.
Небо стремительно темнело, исчезло солнце за тёмными тучами. Сумрак опустился на это нескончаемое вечное болото, отрезав его от всего остального мира, Темнота сгущалась, а до соснового бора было ещё далеко, скоро его стена исчезнет в темноте и можно будет пройти мимо. Тогда останется только одно, пережидать грозу среди неуютного, негостеприимного мира мха и гнуса.
- Смотри, Виктор, Седой волк, он стоит как раз в той стороне, куда нам нужно идти.
- Он хочет вывести нас из этого болота, посмотри в его глаза, я чувствую, что он зовёт нас за собой, давай пойдём за ним.
В темноте хорошо был виден серебряный силуэт волка, который отбегал и останавливался, словно приглашая идти за собой.
Где то вдалеке прогрохотал первый гром, приближающейся грозы. И вот полыхнула молния. Она осветила мрачное, неживое болото. Сухие корявые деревья на нём напоминали жутких леших и кикимор с жадно раскинутыми руками. Весь мир этого болота, ещё час тому назад, казавшийся понятным и нестрашным, вдруг преобразился. Стал враждебным, затаившим в себе какую - то неприязнь к путникам.
А Седой волк уже вёл их по ровной почве соснового бора, к каким - то темнеющим в темноте строениям.
Снова сверкнула молния, и сразу же раскатом ударил сверху, заставляя непроизвольно вжимать голову в плечи, гром.
При свете молнии друзья увидели дом и прирубленный к нему навес и хлев для скота. Только успели завести лошадей под навес, как сверху обрушился ливень. Его струи хлестали по ветвям сосен, били по земле, производя невообразимый шум, который время от времени перекрывался грохотом и треском грома.
Казалось, что гроза сосредоточилась только над этим кусочком тайги и над этими путниками, спрятавшимися от неё под прогнившим навесом из дранки.
Излив свою благодать на тайгу, болото, гроза, успокоившись, добродушно погромыхивая, стала отодвигаться дальше. Тучи, вылив из себя всю накопленную воду, стали светлее и легче, а поднявшийся ветер стал их сдвигать, куда - то дальше, за болото к горизонту.
И вот сквозь них прорвался первый луч солнца, а после целый пучок рассыпался над тайгой.
И тайга заискрилась, засверкала, тысячами капель, ещё лежащих на её ветвях. Она словно красная девица, что украшала себя в темноте бусами-самоцветами, серёжками да кольцами, а вот теперь вышла к своему суженому в ослепительном наряде и первозданной чистоте.
Кто же жених твой? Для кого ты так себя готовила, украшала? Не для тех ли мужчин: охотников, рыбаков, геологов и других, что увидят тебя в твоей чудной красоте и будут навек покорены твоей царственной простотой.
И никакие королевы, принцессы и мисс вселенные не затмят и не смогут сравняться с тобой в этой красоте, которой невозможно придумать названия. Да и нужно ли прибавлять что - то своё к твоему совершенству. Имя твоё – тайга, а название красоты твоей - красота земная!
Тайга! Твоё имя загадочно и в то же время волнующе притягательно. Влюбившись в тебя, мужчины теряют голову и своих любимых. Ты забираешь их сердца, а взамен наполняешь той силой, что делает их мужчинами. Тайна окутывает тебя и твоё имя, как утренний белый туман, но он не похож на саван - нет! Это скорее белое подвенечное платье невесты, в котором ты встречаешь своих женихов.
И они становятся твоими навечно.
Путники с интересом осматривали место, куда они пришли. Конюшня на несколько стойл, дальше видимо держали коров и домашнюю птицу. Высохший навоз и помёт говорили, что домашний скот уже много лет здесь не жил.
Потом друзья перешли в большой рубленный из сосны пятистенок.
- Трапезная, видишь длинный стол, а кухня отгорожена перегородкой. Здесь скитники обедали и готовили еду – сказал Федул.
- А где же тогда они спали?
- Наверное, дальше по тропе будет церковь и жилой дом. Эти монахи из поповского согласия, говорят, что они переписывали церковные книги до никоновских времён, писали и лили иконы, хранили нашу веру.
Друзья отправились по уже заросшей тропе через сосняк вверх горы. Склон был невелик, высокая трава по тропе, ещё мокрая от дождя, вымочила их до пояса. Вскоре они увидели небольшую часовенку-церковь и неподалёку ещё один дом.
Рядом с часовней находилось кладбище, на нём одиннадцать могил.
- Двенадцатый похоронен среди наших единоверцев, их числом было как апостолов,- двенадцать.
-Апостолов было тринадцать, да ещё Павел себя называл апостолом.
- Вместо Иуды Искариота по жребию выпало быть апостолом Матфею, так их и считалось двенадцать.
- А мне предателя Иуду жалко, ведь он выполнял волю Бога, когда предал Христа. Ведь Христос знал, что он предатель и сказал, - иди, делай своё грязное дело. Потому то и говорят, что от судьбы своей не уйти.
- Наши старики говорят, не трогайте Иуду, только Бог ему судья, а вот судьбы его бойтесь, ведь каждому из нас дано право выбора, а у него такого права не было.
Видишь, как монахи себя хоронили, могилы выкопаны крестом и лежат они там - раскинув руки.
- Представляю, как двенадцатый старик, похоронив последнего товарища, пошёл один к людям.
- Вот такие люди и дают своим примером крепость нашей вере.
Войдя в часовню, они остановились у порога. Словно какая - то сила остановила их. Этой силой был взгляд, направленный на них с иконы.
Федул опустился на колени и, осеняя себя двуперстным знамением, стал молиться про себя, время от времени отдавая поклоны.
Виктор продолжал стоять, он просто застыл в каком - то оцепенении. Глаза с иконы смотрели прямо ему в душу, от них невозможно было
что - то утаить. Он чувствовал себя напроказившим ребёнком перед строгим отцом, который знает всё, и перед которым испытываешь не страх за наказание, а стыд за свою проказу.
Что - то поднималось в нём и застывало у самого горла, каким - то горьким комом, от которого хотелось избавиться. И вот этот ком нашёл выход из его тела, хлынул слезами через глаза.
Виктор забыл, что с ним и где он, не видел рядом своего, молящегося друга. Он чувствовал и понимал, что вот он пришёл туда, куда лежал его путь завещанный кем-то с самого рождения.
Он плакал, и эти слёзы были, как та освежающая гроза над тайгой, что смыла с неё всё ненужное, осевшее на неё из атмосферы.
С этими слезами его душу покинул страх. Страх перед жизнью и от жизни. Вся его прошлая жизнь показалась такой неправильной и ненужной.
А глаза смотрели на него с любовью и пониманием и что - то новое рождалось в душе. И оно было огромным, понятным и близким.
Ночевали в большой избе, которая была разделена перегородкой на спальню и мастерскую. В мастерской лежали на столах кипы рукописных книг, отдельно в углу стоял стол, на котором работал иконописец, здесь лежали заготовки из дерева для икон, а на стене висели готовые иконы.
На одной был нарисован огненный шар, летящий по небу и три маленьких шарика летящих к нему, направление указывали огненные хвосты за шарами.
Федул рылся в книгах и одна его очень заинтересовала. Это была летопись скита. Просмотрев быстро старославянские письмена, он рассказал Виктору, что здесь описана жизнь в Беловодье двенадцати скитников, пришедших сюда в возрасте девятнадцати, двадцати лет и проживших здесь до ста тридцати и больше лет.
Вот описание случившегося знамения на второе лето их жизни в Беловодье.
« С востока, яко огненная колесница, пронёсшись по небу, с земли была ударена и разорвана тремя пылающими, как глаза смерти, шарами. Многие братья склонялись к тому, что это пришествие Исуса, описанное в Библии. Но оное признаками своими не совпадало с ним. И бед оно наделало немало».
- Как могли прожить до ста тридцати лет и больше здесь эти люди – спросил Виктор.
- Староверы живут долго, сто лет для них обычное дело. Ведь мы не принимаем в себя дьявольского зелья и избегаем греха. Но здесь есть ещё что то. Мельком указано, что белая вода излечивает и даёт силы больному и здоровому.
- Нужно обязательно найти эту воду.
- Вот завтра и пойдёшь искать, а я буду читать эти книги, меня они очень интересуют.
В спальне стояли наподобие кровати деревянные лежаки с высокими бортами.
-Странно, словно гробы. Как они могли спать в них?
- Обыкновенно. Зовётся домовина, у нас дети, как родятся, в таких же спят. Подвешиваем на верёвки, чтобы качать можно было ребёнка.
Жизнь это время от домовины до домовины, хороним тоже в такой же колыбели. Ничего здесь странного нет. Спи себе спокойно.
Действительно, сон был на удивление спокойным и крепким.
6.
Утром Виктор отправился по заросшей тропе дальше в сосновый бор.
Ещё не прогретый солнцем, воздух в сосняке вливался в лёгкие опьяняющей прохладной силой и разносился по всему телу кровью.
Ночная роса, осевшая на траву, листья из влажного послегрозового воздуха, быстро съедалась лучами поднимающегося солнца.
- Держись тропы и выйдешь к воде, должны же были где - то скитники ею запасаться - сказал Федул.
Пройдя с километр, Виктор вышел в небольшую долинку, окружённую тремя горами. Она хорошо просматривалась с его тропы, спускающейся вниз. Виктор увидел рядом с тропой скамью из половинки расколотой длинной чурки, видимо здесь отдыхали монахи, поднимавшиеся в гору из долинки.
Он сел и осмотрелся. Вид отсюда был действительно чудесный. Идеально круглая воронка поросшая лесом имела один выход через узкую ложбину вдоль тропы, по которой он пришёл.
Видны были три ручья стекающиеся в небольшое озерцо и четвёртый, который вытекал из него и бежал по ложбине, а потом терялся в том самом огромном моховом болоте, по которому они пришли.
Ему были слышны журчания всех трёх ручейков, они напоминали разговор маленьких детей, с их возбуждением и смехом. Этот весёлый гомон даже не заглушали песни многочисленных птиц, слетевшихся в эту долинку.
И вновь Виктор увидел Седого волка около одного из этих ручьёв.
Он стоял и лакал воду, потом зашёл в ручей, лёг и вода, омывая его, становилась белой словно молоко. Это молоко бежало дальше и, смешиваясь с водой других ручьёв, делало и их белыми. В озерце вода уже была только мутноватой, а вытекала уже совершенно прозрачной, видимо отстаивалась.
Волк поднялся на лапы и отряхнулся от воды. Тысячи серебряных капель взлетели вверх и заискрились, заиграли всеми цветами радуги на солнце. А он повернул голову и посмотрел прямо в глаза Виктору. И Виктор узнал этот взгляд. Те же глаза, что и на иконе в скиту, смотрели на него. Он почувствовал, что они зовут его туда, где стоял волк, говорят, чтобы он напился этой воды и искупался в ней.
Я есмь вода жизни, кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек – услышал он слова в своей голове.
Виктор направился к ручью, к тому месту, где видел волка. Когда пришёл, его уже не было, но вода в ручье текла беловатая, словно известковая. На вкус она была немного горьковата, словно настой рябины. Но выпив несколько глотков из пригоршни, Виктор почувствовал, что ему хочется пить эту воду ещё и ещё.
Напившись, прилёг на берегу и стал смотреть в небо, но вдруг всё поплыло перед глазами и тело стало содрогаться судорогами рвоты. Его выворачивало наизнанку, казалось, что в нём не осталось ни единого уголка, которое не было бы затронуто этими судорогами.
Вместе с рвотой из него выходила вся та чёрная немочь, что съедала его клетки, грызла кости, и давила на душу своей невыносимой тоской. Захотелось лечь в ручей и лежать до тех пор, пока бегущая вода не растворит и не унесёт из тела всю эту черноту.
Виктор разделся догола и лёг в ручей. Вода была прохладная и ласково омывала его.
Вода, журча, перекатывалась через него, а он ртом ловил её струи и глотал.
Выйдя из воды, он захотел отряхнуться как волк, но смог только стряхнуть воду со своих длинных волос головы. Он чувствовал себя необыкновенно сильным, исчезла слабость и ноющая сосущая боль в теле.
Какое - то новое ощущение своего присутствия в этом мире наполняло его. Он вдруг почувствовал своё родство с окружающими его деревьями, травой, цветами, птицами, что так радостно щебетали в кустах.
- Я живу! Я частичка этого мира, который нужен мне, а я ему. Я люблю этот мир! Люблю, люблю, люблю! – кричал Виктор в небо без единого облачка.
- Люблю, люблю, люблю – отвечала ему в ответ эхом тайга.
Одевшись, Виктор спустился по ручью до озерца. Здесь он тоже нашёл скамью у воды, а ещё берестяной туес с ручками. Набрав в него прозрачной воды вытекающей из озера, он по тропе двинулся назад к скиту.
Радостное настроение и новизна мира не покидали его, он не чувствовал тяжести туеса с водой, хотя раньше уже несколько раз бы остановился отдохнуть.
Придя в скит, он увидел, что Федул сидит за книгами, так как он его и оставил. Насвистывая, стал готовить обед.
После обеда Федул вновь двинулся к книгам, но Виктор остановил его.
- Расскажи, что успел узнать о ските из книги, откуда здесь белая вода в ручьях и что это странный волк, что нас постоянно преследует?
- Я прочитал почти всю летопись скитников, но загадки твои она не раскрывает, хотя рассказывает о них. Я перескажу тебе всё, что узнал из книги.
В 1906м году двенадцать старообрядцев из Назаровской волости с берегов реки Чулым отправились на поиски Беловодья. В волости в те времена было много староверческих деревень различных толков. Беспоповцы и церковники, много было рябинового толка и вот двенадцать человек были собраны от различных толкований и отправлены на поиски райского места на земле, где текут молочные реки, и нет людских пороков и первого, самого страшного – зависти.
Путникам была дана икона, на которую ещё молился сам Андрей Первозванный. Старики сказали молодым искателям, сей образ Спасителя сам укажет вам место для будущего переселения.
Переправившись через Енисей, будущие монахи-скитники пошли прямо на восток вдоль реки Ангары. Они пересекали множество рек, впадающих в Ангару. Однажды они увидели Седого Волка, который стал сопровождать их. Много лет после они видели его, привыкли к нему, но никогда тот не приближался близко к человеку.
Седой волк привёл их в небольшую долину с тремя ручьями, впадающими в озеро. Вода в ручьях была белой и необычайно вкусной, она лечила раны и язвы. Искатели решили поставить скит прямо в долине, но ночью многим из них было знамение, что скит нужно ставить восточнее.
Тогда они открыли лик иконы, пошли - и вот на том месте, где мы сейчас находимся, образ засветился серебряным лунным светом. На том месте поставили церковь-часовню.
Тайга здесь в изобилии давала монахам ягоды, орехи, в реках было полно рыбы, мясо они в пищу не употребляли, от любых болезней лечились водой из озера.
В 1908м году они стали свидетелями небесной катастрофы, названной после Тунгусским метеоритом.
Монах – иконописец запечатлел это событие на картине, три шарика взрывают четвёртый большой шар.
После этого взрыва в тайге вымерло много животных, в кочевых племенах тунгусов люди болели, покрывались язвами и умирали. У скитников тоже многие братья стали болеть от неизвестной болезни, что вошла в них с огненным светом от взрыва.
Монахи лечились белой водой, купались в ней и пили, только это спасло их от смерти.
- Федул, я видел эти ручьи, видел волка, как он купался в них. После, я сам долго лежал в белой воде, и теперь себя чувствую вновь родившимся, сильным и здоровым. Может и меня вылечит эта вода?
- Конечно, ты непременно вылечишься. Ведь вылечила вода скитников, значит и тебя вылечит. Мы задержимся здесь на неделю, на месяц, если нужно будет.
Прошло три дня. Виктор с утра уходил в долину, пил воду и купался в ней, Федул читал книги. На четвёртый день он предложил Виктору остаться в скиту дня на четыре, пока он съездит домой.
- Тебе нужно продолжать лечение, а я не знаю, что делать с книгами и иконой. Везти ли с собой в деревню, или оставить здесь. Съезжу и спрошу стариков, два дня туда и два дня обратно. Не забоишься один в тайге?
- Да вроде боятся здесь нечего, поезжай, ты правильно решил.
Через два дня после его отъезда Виктор вновь был на ручье. Он лежал в воде, когда услышал треск сучьев и сопенье, пробирающегося через кусты, животного.
Чуть выше по ручью на берег вышел огромный старый медведь. Он ковылял на трёх лапах. Почуяв человека, медведь повернул свою голову в сторону Виктора. Его глаза слезились, и в них затаилась боль.
Он подошёл к одежде человека, обнюхал её и, словно жалуясь на своё недомогание, дружелюбно заворчал, потом пошёл ниже по ручью и улёгся в него, найдя подходящую для себя яму.
Виктор всё это время лежал в воде и даже не успел испугаться. Видя, что медведь тоже пришёл лечиться и улёгся в воде, довольно похрюкивая, он подумал:
- И я, и медведь перед природой равны, она дала нам жизнь и вот сейчас лечит нас, как мать лечит своих детей. Было бы неразумно драться и требовать от неё большего внимания к себе, доказывать ей, что я лучше другого её ребёнка. Медведь хорошо это понимает.
Жалость к другой живой душе рождает любовь. Любовь приходит через сострадание.
« Она меня за муки полюбила, а я её за состраданье к ним» - кто это говорил, да вообще то и неважно кто. Каждому человеку до этого нужно доходить своим умом и своей жизнью.
Вот говорят, что любовь человеку нужно прививать с детства, может и верно, но разве любовь можно пересадить в душу простой прививкой. Взял некую сыворотку любви - и вот уже человек любит всё и вся.
Какой- то идиот получается.
Нет, наверное, любовь существует в каждом человеке со дня его создания, мужчина и женщина, полюбив друг друга, соединив свои клетки, создают и нового человека, вложив в него свои частички любви.
Значит, в каждом человеке есть любовь. Но почему тогда люди ненавидят друг друга, убивают себя и любовь, что живёт в них. Самоубийство, убийство другого человека, убийство животного - всё это убийство любви.
Если поверить, что Любовь есть Бог, то получается, что человек постоянно убивает в себе Бога.
Вся жизнь на земле борьба Зла и Любви, а люди в этой борьбе носители той или иной силы.
Вот только животные не участвуют в этой борьбе, их оберегает природа, от которой люди давно ушли.
А есть ли во мне любовь? Любил ли я кого-нибудь из людей?
Да, любил отца, маму, а ещё Юлию.. Хотя с Юлией не всё ещё понятно.
Если я её любил за то, что она меня любила, то какая – то странная любовь получается. Заплати налоги и спи спокойно. От любви двух людей получается третий, а у нас на этот счёт даже мыслей не было.
Наверное, это была просто привязанность одного человека к другому, которая со временем исчезла. Она живёт в своём мире, я в своём.
Виктор не спеша встал из воды, оделся и пошёл к тропе. Проходя мимо медведя, увидел, что тот лежит в воде, закрыв от удовольствия глаза, на какое - то время они открылись, посмотрели на него и снова закрылись.
Прошло ещё три дня, и вернулся Федул. С ним был его отец Савелий и ещё два незнакомых старовера.
Савелий обнял Виктора и молча, погладил по голове.
- Виктор, знакомься это Ксенофонт, он теперь здесь в скиту жить будет – сказал Федул.
-Старики так решили, икону не трогать, а моления здесь проводить. Уже на Байкал староверам сообщение отправили. Теперь сюда паломники из нашей веры приходить будут, может, кто и рядом отстроиться, поселиться жить.
Вечером в часовне все мужчины проводили молебен, Виктору там находиться запрещалось, он сидел во дворе скита и смотрел на, садившееся в тайгу, солнце. На душе у него было спокойно, а уверенность в том, что всё будет хорошо в жизни, переполняла его.
7.
Прошло больше недели. Виктор жил в новой деревне староверов. Он никак не мог привыкнуть к их обычаям, хотя уже понял, что все эти правила и законы созданы поколениями, продуманы и направлены на сохранение не только веры, но и самой общины.
Однажды в разговоре с Савелием он упомянул о тополином толке, о стариках, что измывались над единоверцами в общине, всё то, что он прочитал в книге Чёрный тополь.
Всегда добродушный и спокойный Савелий, вдруг сменился, его взгляд стал стальным непробиваемым:
- Никогда больше не вспоминай тополевцев при мне, отойти от веры может любой христианин, а ежели это встречается среди наших единоверцев, то значит, живут они по наущению нечистого.
Виктор и сам видел, что в деревне среди староверов нет фанатизма в вере. Люди жили, работали, отдыхали и веселились, а когда обращались к Богу с молитвой, то не было у них лицемерия. Это была часть их жизни. Молодые парни обращались к отцу перед началом строительства избы:
- Тятя, благослови меня на работу, попроси всевышнего помочь мне.
И это было естественно и буднично, так жили их деды, отцы и теперь их очередь прожить в правильном согласии свою жизнь.
Дети были как везде дети, только с малых лет они понимали, что такое труд, старались помочь родителям, лень высмеивалась, а труд не считался тягостью, был почитаем.
Почти все старики-староверы при своей жизни работали «на власть» - кто лесником, многие штатными охотниками и рыбаками, почти все служили в армии, многие были фронтовики и имели награды, но ни один из них не получал пенсию. Они отказывались от неё, не понимали, почему государство должно их кормить в старости при живых детях.
Уважение к старикам было обязательным:
- « Почитай отца своего и мать свою» - учили дети по древним книгам заповедь с малых лет.
Мать у староверов считается самым родным человеком, все дети, невестки называют её «маменькой», и авторитет её непререкаем. Женщины у староверов имеют десять и больше детей, когда старшие женятся или выходят замуж, младшие ещё бегают под столом.
У Савелия старшие дети имели свои семьи и жили отдельными домами. Федул должен был идти осенью в армию и ждал этого с нетерпением, хотелось посмотреть и познакомиться с миром. Он по своей натуре был очень любознательным, любил читать, много знал из истории раскольничества.
Это от него Виктор узнал о Никоне и протопопе Аввакуме, что те в детстве играли вместе на одной улице, а после раскола церкви Никон сослал Аввакума в Братский острог на Ангару.
Федул решил срубить себе дом до своего призыва, чтобы сразу после армии привести в него жену. У него была невеста Софья, правда она приходилась ему родственницей в третьем поколении, но невест не хватало, и родители давно сговорились на их женитьбу.
Виктор жил у Савелия, спали они с Федулом в одной комнате, ел он за общим столом, но из своей посуды.
- Так заведено испокон веку - рассказывал ему Федул,- я читал в книгах, что когда на Россию пришла чума, многие бояре, купцы несли своих малых детей в семьи старообрядцев, считали, что там их спасёт Бог вместе с теми, кто не предал веру. Бывало, что сами они умирали, а дети выживали и становились староверами.
Жена Савелия Секлетея, женщина строгая и вечно в работе, к Виктору относилась доброжелательно и с жалостью, заставляла выпивать утром кружку парного молока, говоря, что оно победит любую хворь.
Мария, девушка на выданье, скромная, трудолюбивая, настоящая русская красавица с толстой косой по спине, помогала матери в домашней работе, приглядывала за младшими девчонками, обучала их шитью, грамоте. К Виктору она относилась как к брату Федулу.
Многое от неё он узнал, как вести себя в доме. Например, питьевая вода в «чистом ведре» должна была всегда накрыта крышкой или просто положенными на него крест - накрест лучинками.
Домашняя утварь разделялась, как и посуда на «чистую» и «нечистую». Баня считалась местом нечистым, стояла на отшибе у ручья, впадающего в речку, считалось, что в бане живут бесы среди смываемых с тела грехов. Поэтому нельзя было заходить в неё с «чистым» ведром, для бани была свои вёдра и утварь.
Мария рассказывала ему полушутя, что старообрядческие женщины чистоплотны в дому, не вымыть посуду сразу после еды, такого не бывает.
- Ведь в грязной посуде и среди любой грязи заводятся бесы, которые потом нерадивую хозяйку ночью могут утащить за волосы к себе в пекло. Потому - то многие женщины у нас спят в платках, боятся бесов.
- Так легче посуду вымыть, чем спать в платке.
- Мыть все моют, а всё одно боязно. Любят бесы тех женщин, что ругливые и подруг своих судить любят. У нас, поэтому женщины ведут себя прилично, не сплетничают и не судят других.
Часто к Марии забегала её подруга и будущая жена Федула Софья. Если Мария была больше молчаливая и рассудительная, то Софья наоборот была весёлая, смешливая девушка.
- Ничего замуж выйдешь, дети, хозяйство появятся, некогда будет веселиться, я тоже в девках веселилась – говорила Секлетея.
Софья постоянно подшучивала над Виктором, находя в нём то одну, то другую причину для шуток.
- Виктор, а зачем ты бороду бреешь? Боишься, что на тебя девки смотреть будут?
Виктор, не робкий в отношениях с девушками, терялся при нападках Софьи, и приходилось Федулу вступаться за него.
Сам Федул вёл себя с Софьей, как с сестрой, и та отвечала ему таким же отношением.
- Ты почему на неё смотришь, как на сестру, пора тебе в ней будущую жену увидеть - говорила Секлетея сыну.
- С детства вместе, по-другому непривычно даже, вот после армии приду, может за то время, и отвыкну от неё.
Через две недели Федул поехал в Иркутск в военкомат, с ним собрался и Виктор. Он хотел пройти обследование в онкологии. За все дни после посещения старообрядческого скита он не испытывал тех симптомов болезни что преследовали его раньше.
Проверив его анализы, врачи долго совещались и спорили. У Виктора не оказалось даже признаков лейкемии. Назначили повторное обследование через месяц. Виктор из Иркутска сразу позвонил маме, чтобы порадовать её. Договорился, что через месяц позвонит снова и выехали обратно в деревню.
Теперь, когда пришла уверенность в чудесном исцелении, Виктор стал думать о будущем. Он спросил Савелия, может ли остаться жить в деревне.
- Живи. Если привыкнешь, то может, примешь нашу веру, окрестим тебя в реке, а не обливательно в кадушке. Глядишь и жену себе найдёшь среди наших девушек, дом тебе поможем срубить.
И Виктор стал вживаться в новую для него, подаренную судьбой, жизнь.
Он решил отрастить бороду. Первой обратила на это внимание Софья.
- Ты что, бритву потерял?
- Нет, просто решил перейти в мужскую половину, а то некоторые меня с женщиной сравнивают.
- Так мужчина от женщины не только бородой отличается, некоторые и бороду имеют, а впору ему юбку носить.
- И какой же по твоему мнению должен быть мужчина?
- В первых жену любить и своих детей, дом построить и землю вспахать, веры нашей не отступаться и Бога любить,- потому, как через мужчину благодать в дом от Него идёт.
- Тогда мне ещё долго становиться мужчиной.
Прадед Софьи был беглый белогвардеец, который принял веру старообрядцев, и община скрывала его от красных. Его детям перешла неприязнь к любой власти. Климент Онисимович, дед Софьи, не признавал никаких документов, считая их печатью нечистого, от призыва на фронт скрывался в тайге, туда же уходил, как только появлялся кто - то из власти.
Жил он у старшего сына, отца Софьи, который уже служил в свой срок в армии и имел с властью установленный староверами порядок.
Это был сухощавый подвижный старик восьмидесяти лет, который ещё старшинствовал в доме и выполнял многие обязанности по хозяйству.
Познакомившись с Виктором, он расспрашивал его обо всём, что твориться «в миру». Когда ещё их семья жила на Бирюсе, ему пришлось повидать в Бурном « изобретения антихриста».
- «Визор» - самое отвратительное изобретение, говорил он, там бесы двигаются и поют в ящике за стеклом. А ещё холодильник,- на улице жара, а в нём мороз. Разве это не бесы его там делают?
- Телевизор конечно дрянь, это уже многие поняли, через него промывка мозгов идёт, но вот холодильник нужная вещь для людей в нём можно хранить любые продукты от порчи - сказал Виктор.
- А ледник, что лень выкопать и льдом набить. Да в нём всё лето рыба не портиться. Молодые, конечно, привыкают к новому, а после трудно от него отказаться. Вот и мы когда то на лодочные моторы перешли, тракторы, мотоциклы завели, но всё одно бесы их двигают. Можно и бесов заставить на себя работать, только с молитвой нужно это делать.
А ты, значит, в нашу веру решил податься?
- Решил Климент Онисимович.
- Это ты правильно решил, я за свою жизнь столько разных людей перевидал в наших общинах. У нас ведь как, не ужился человек с властью, не захотел её законы на себя, как хомут, напяливать - побёг в тайгу, бывало и разбойников - уркаганов принимали. Некоторые людьми хорошими стали семьи завели, а другие жизни трудной испугавшись, в тюрьму возвращались. Бог он всем шанс на исправление даёт.
Старообрядцы это корень русского народа, его совесть и свобода. Уйдёт такой русский мужик в самое необитаемое место, ковырнёт в руку землицу, посмотрит, понюхает, оглядится и начнёт избу рубить. А через несколько лет уже деревня там, детишки бегают, хлеб колоситься.
Ты, парень, захаживай до нас не стесняйся, вижу я, что ты и Софьюшке ко двору пришёлся.
Работы летом в таёжной деревне много, нужно к зиме основательно подготовиться. И дров запасти и для скотины корм наготовить, а ещё успеть вспахать землю засеять её и убрать урожай. Сидеть праздно некогда. Но все, же находят молодые парни и девки часок на, то чтобы посидеть, где-нибудь на скамье и поговорить о своих делах.
Виктор, Федул, Мария и Софья сидели около дома Савелия и смотрели на новый сруб, что уже подвели под стропила. Сруб белел своими брёвнами в лучах заходящего солнца. Место для дома Федул выбрал на пригорке и опускающееся солнце, словно садилось в него.
- Федул, солнышко в твой новый дом в гости пришло – сказала Мария.
-Может и не мой дом будет, строим то его вместе с Виктором, вот найдёт он себе жену, пока я в армии буду и пусть, занимает его. Главное, чтобы любовь в доме жила. Дом он вроде человека, вот родился, как ребёнок белый, голенький, склизкий. Потом взрослеть начнёт, стены потемнеют, потрескаются, трещины, словно морщины, его украсят, и жить в нём будет не одно поколение. Я люблю дома, которые уже почти иструхли, а в них всё одно хозяева живут, не могут оставить родные стены. Не могу смотреть на покинутые и ещё крепкие дома, они как старики, которых бросили дети.
- Умный ты Федул, и красиво говорить умеешь, ты мне милее родного брата, а про любовь правильно сказал; нужно чтобы в доме дети от большой любви рождались, тогда и Богу это приятно будет - сказала Софья.
Вот тогда впервые подумал Виктор, что такое дом и семья, а главное, какая должна быть жена. Она должна любить мужа, как и он её и только от такой жены будут любимые дети. Он смотрел на Софью и представлял её женой в своём доме. Рядом сидела Мария, красавица и умница, но его притягивала Софья. Он чувствовал к ней новое неведомое ему ранее чувство. И оно было тревожное и близкое, радостное и волнующее и потерять его, было сродни потери жизни, то, что он уже испытал.
Однажды Виктор зашёл к Софье, когда та доила корову. Её быстрые и сильные пальцы ласково и нежно касались сосков вымени, выталкивая из них белые струйки молока. В голове родилось сравнение от увиденного, которое заставило его покраснеть и смутиться. Софья, посмотрев на него, интуитивно поняла, что в ней, что - то не то. Она осмотрела себя и, не понимая, чем заставила смутиться Виктора, спросила:
- Хочешь парного молочка?
Виктор, засмущавшись ещё больше, выскочил со двора, промямлив, что зайдёт после.
После он подумал, вот ещё полгода назад его вряд бы смутило такое сравнение, но видимо что - то изменилось в нём за это время, заставило по - другому смотреть на многое в этой жизни.
Федул с Виктором ещё раз побывали в Иркутске. Повторные анализы показали, что Виктор совершенно здоров. Потом они ходили по магазинам, покупая подарки родным и выполняя заказы.
- Посоветуй, что мне купить Софье, Марине я купил бусы, какие она хотела, а что нравиться твоей невесте?
- Купи ей платок на свой вкус, я думаю, она обрадуется – сказал Федул.
Приехав домой, раздали подарки. Софья, получив платок от Виктора, растерялась, взяла его и убежала. Секлетея, переглянувшись с Марией, проворчав, что - то про себя, вышла в кухню.
Вновь прибежала Софья, протянула Виктору поясок ручной работы и, покраснев, убежала.
- Вот и ладно всё решилось - сказал Федул.
-Что решилось? - спросил Виктор.
- Вы теперь с Софьей жених и невеста. По старорусскому обычаю парень дарит понравившейся девушке платок, покрывает её волосы покровом, а девушка дарит парню пояс, чтобы он не был более распоясанным. Пояс символизирует круг, законченность, его боятся бесы, а ещё он, как символ крепкой любящей семьи. Я рад за вас Виктор, мне вы с Софьей, как брат с сестрой, но вот родители, наверное, будут недовольны.
Недовольными были только мать Софьи и Секлетея.
- Какая самовольная, не слушать родителей, разве положено так - говорили они на семейном совете.
-Ты то чего молчишь, ведь от твоего сына отказалась девка - растолковывала Секлетея Савелию.
- Они оба мне сыновья, и если Федул решил всё сам, значит так оно правильно.
Последнее слово сказал Климент Онисимович:
- Мы предполагаем, а Бог располагает. Значит, так оно и должно быть. Любовь промеж них и становиться на её пути грех большой. Будем играть свадьбу.
Прошло лето. Наступила в тайге золотая осень. Жёлтый лист, опадая, укрывал землю, падал на потемневшие стога с сеном, золотя их в лучах осеннего грустящего солнца. Терявшие летний наряд, деревья просвечивали сквозь ветви и делали весь мир просторнее и прозрачнее.
В деревне староверов тоже произошли изменения. Переехали ещё несколько семей. Строили дома приехавшие старообрядцы с Байкала, прослышавшие о чудесном ските и Беловодье.
Федул уехал и уже прислал письмо с Тихого океана, где служил на подводной лодке.
Виктор и Софья обустраивали новый дом. Виктор принял водное крещение в реке и собирался поехать с будущей женой Софьей в Красноярск, чтобы повидаться с мамой и познакомить их между собой. Возможно, что уговорит маму переехать к ним в тайгу.
Он сидел на пороге нового дома и смотрел на реку. Рядом сидела Софья, прижавшись и положив ему на колени голову.
От воды зарождался туман, и от него она казалась белой, молочной. Виктор смотрел на реку и думал о своей прошлой жизни и будущей. Ему вдруг подумалось, что вот оно это сказочное Беловодье.
Это все реки Сибири, бывающие иногда белыми от, всплывающего из воды, клочков тумана. Это тайга, огромная и принимающая любого человека, в ней найдётся место для всех – живи и пользуйся своими трудами, оберегая её, как мать, всего живущего в ней.
Как трудно иногда осознать это, и как труден путь к этому осознанию.
В поднимающемся тумане на другом берегу реки показался знакомый силуэт Седого волка. Он смотрел, повернув голову, в сторону Виктора.
Его взгляд сказал ему, что всё он делает правильно, и что Виктор нашёл своё Беловодье.
